ВІСНИК Одеського Історико-Краєзнавчого Музею (випуск 15)

УДК 792(477.74-21)«19»

Р. И. Бродавко

Народный артист Украины Г. Р. Осташевский (1921-2004) и заслуженная артистка Украины Г. Т. Осташевская (1926-2013) в театральной истории Одессы

Народный артист Украины Г. Р. Осташевский (1921-2004) и заслуженная артистка Украины Г. Т. Ос­ташевская (1926-2013) сыграли выдающуюся роль в театральной истории Одессы второй половины ХХ и начала ХХ1 столетия. Проработав более полувека в одесских театрах, они создали яркую галерею сцени­ческих образов в спектаклях классического и современного репертуара. Их актерское мастерство во многом обусловило высокий уровень театральной культуры города.

Ключевые слова: Генрих Осташевский, Галина Осташевская, театр, Одесса.

 

В 1938 г. на приемные экзамены в Киевскую студию киноактера приехал ладный семнадцати­летний паренек из Одессы. Конкурсные испыта­ния проходили в несколько туров, последним из которых была кинопроба. Благополучно выйдя в финал (а конкурс был — несколько десятков человек на место), Генрих Осташевский, страдав­ший болезнью глаз, не выдержал мощного потока света, направленного на съемочную площадку, и, говоря языком спортивных комментаторов, сошел с дистанции. Председатель приемной комиссии, вручая абитуриенту кинопленку, ве­щественное доказательство его фиаско, сказал на прощание: «К сожалению, мы не можем взять вас в кино, но вы, несомненно, обладаете актерским дарованием. Не теряйте времени — учитесь!».

И в том же тридцать восьмом Г. Осташевский поступил в Одесское театральное училище. Од­нако закончить его ему не удалось — началась Вторая мировая война. В армию Осташевский призван не был все по той же причине — болез­ни глаз. Он остался в оккупированной Одессе.

Перед войной двадцатилетний Генрих Рома­нович женился. Когда в город вошли нацисты — немецко-румынские захватчики, началась тра­гедия для оставшихся в нем евреев. Массовые аресты, казни, колонны несчастных, которых отправляли в гетто — в Богдановку, Доманевку... Для Осташевского, детство и юность которо­го прошли в центре Одессы, на Провиантской, который в своем дворе, на улице, в школе об­щался, учился, дружил с людьми разных наци­© Бродавко Р. И., 2016 ональностей, расовая политика фашистов была дикостью. Смириться с ней он не мог. В это ро­ковое время она коснулась и его семьи: жену с ее родителями и близкими угнали в гетто.

Генрих Романович не любил рассказывать, как он поддерживал семью жены в неволе, как спас ее из фашистского ада. Но главное — ему удалось это сделать. И теперь на Аллее правед­ников мира в Прохоровском сквере тянется к солнцу дерево, посаженое в его честь, а его имя навсегда в списке тех, кто для людей всей пла­неты олицетворяет Человечность.

Чем только ни приходилось заниматься Ос- ташевскому в годы войны, чтобы заработать на жизнь! Он рассказывал однажды, как возил соль куда-то в Винницкую область. Дело было по тем временам выгодным, однако опасным: ру­мынские власти запрещали такую коммерцию. Однажды уже на самом подъезде к месту, где Генриха Романовича ожидал человек, который должен был принимать товар, в вагон вошел ру­мынский патруль и полицаи. Оставив мешки в вагоне, Осташевский на ходу спрыгнул с поезда и пошел пешком. На пути оказалось местечко, каких было много в Подолии. Он долго думал, заходить в него или не заходить, наконец, ре­шился. То, что Генрих Романович увидел там, было настоящим адом. На улицах лежали обез­ображенные трупы стариков, женщин и детей, тлели сожженные постройки, метались уцелев­шие животные. Как выяснилось потом, этот погром был делом рук отступавших власовцев...

В годы войны познавалась дружба. У Генриха Романовича был друг, с которым они прошли по жизни не одно десятилетие. Это Юлий Ива­нович Божек, блестящий актер и милейший и скромнейший человек. Близость этих людей была поистине братской. Осташевский много рассказывал мне, насколько безотказен был Юлий Иванович, когда в годы войны шла речь о спасении человеческих жизней, сколько доброго сделал он для людей, которые нуждались в помощи и поддержке.

Буквально на следующий день после освобождения Одессы Осташевский и Божек пришли в Театр юного зрителя (далее —

ТЮЗ) и были приняты в труппу.

В послевоенном ТЮЗе шла ми­ровая и отечественная классика, произведения современных дра­матургов, пьесы-сказки. Генрих Романович переиграл множество ролей героического и комедий­ного плана. С чувством глубокой благодарности вспоминал он главного режис­сера ТЮЗа Н. В. Зайцева. Этот талантливый, многоопытный, тактичный и чуткий человек во многом помог ему раскрыться как актеру, способствовал его творческому росту. Многое дало Осташевскому и общение с одаренным ре­жиссером Абрамом Рубиным.

В каждом периоде жизни у ведущего актера театра есть роль, которая становится для него этапной. Для Осташевского в период его работы в ТЮЗе такой стала роль Алексея в «Оптимис­тической трагедии» В. Вишневского. Спектакль, поставленный Н. Орловым и Б. Мошанским, стал заметным явлением в театральной жиз­ни Одессы, в первую очередь, благодаря ярким сценическим образам, созданным Н. Батуриной (Комиссар) и Г. Осташевским.

После «Оптимистической трагедии» Генриха Романовича пригласили на одну из центральных ролей в кинофильме «Якби каміння говорило...»

—     В пятидесятые кинотехни­ка стала иной, более «щадящей» для актера, и это позволило мне сниматься, — рассказывал Г. Осташевский.

После удачного кинодебюта последовали роли в фильмах «Гроза над полями», «Ключи от неба», «Голубая стрела» и мно­гих других. Всего Осташевский снялся в 24 фильмах.

Давно известно, что для каждого актера чрезвычайно важны встречи с режиссера­ми, которые способны в пол­ной мере оценить масштабы их исполнительского дарования.

В этом отношении Генриху Ро­мановичу, безусловно, везло. После Николая Зайцева судьба надолго связала его с Наумом Орловым. В 1958 г. вместе с Наумом Юрьевичем Осташевский переходит в Украинский театр и дебютирует там в роли Илько в «Патетической сонате» М. Кулиша. Сам факт постановки пье­сы этого выдающегося украинского драматур­га, репрессированного в тридцатые годы, стал важным событием в культурной жизни страны. Одесский спектакль был первым, прорвавшим пелену официального забвения М. Кулиша в СССР. Рассказывают, что лицо, осуществляв­шее в те годы цензуру, не разобралось и перепу­
тало «Патетическую сонату» с пьесой Н. Пого­дина «Третья, патетическая», где центральным действующим лицом является Ленин. Так ли это было в действительности, неизвестно. Тем не менее премьера в украинском театре состоялась и открыла городу и стране яркого режиссера и талантливого актера, входившего тогда в пору творческой зрелости.

Следующим «пиком» своей актерской биографии Генрих Романович считал роль Про­хора Громова в инсценировке известного романа В. Шишко­ва «Угрюм-река». Первым на язык театра это произведение переложил выдающийся ук­раинский режиссер В. С. Ва­силько, создав яркую социаль­но-психологическую драму.

«Угрюм-река» стала последней постановкой Василия Степа­новича, и, словно предчувствуя это, он вложил в эту работу всю мощь своего режиссерского таланта. Будучи школьником, я имел счастли­вую возможность присутствовать на репетициях этого спектакля и видеть, как работает Мастер с актерами. На роль Прохора Громова было назна­чено два исполнителя — Ярослав Геляс и Генрих Осташевский. При единой режиссерской задаче они создавали характеры, которые во многом отличались друг от друга. Прохор Я. Геляса был более жестким, безжа­лостным, прагматичным, в то время как в Прохоре Осташев­ского то и дело вспыхивали не затоптанные жаждой наживы и власти огоньки человечнос­ти. Порой его герой даже вы­зывал сострадание. Так случи­лось, что Я. Геляс вскоре ушел в другой театр, и роль Прохора с неизменным успехом испол­нял только Генрих Романович.

Для Осташевского работа с В. С. Василько стала не прос­то школой мастерства. Она ознаменовала ка­чественно новый этап в его творческой жизни. Точнее стал отбор средств выразительности, глубже психологические характеристики, ост­рее взгляд на философские и социальные про­блемы. В каждом из героев Осташевского стало больше интересовать проявление глубинных ка­честв личности — будь то Джильберт в «Марии Тюдор» В. Гюго, Гирей в «Марусе Богуславке» М. Старицкого, Коррадо в «Семье преступника»

П. Джакометти. С Василько Генрих Романови­ча связывали дружеские отношения вплоть до кончины Василия Степановича.

Яркие образы создал Осташевский в спек­таклях, поставленных режиссером Брониславом Мешкисом. Смик в «97» по пьесе Н. Кулиша, Шуйский в «Борисе Годунове» Пушкина, Батар- цев в «Протоколе одного засе­дания» А. Гельмана. Разные образы, разные эпохи, разные проблемы. Сопоставимы эти герои в одном: психологи­ческой точностью созданных актером характеров. Интерес­ной была роль Дона Карлеоне в спектакле режиссера Игоря Равицкого по известному ро­ману М. Пьюзо «Крестный отец». Жесткий глава ма­фии — и любящий отец, хищ­ник, бесцеремонно распоря­жающийся судьбами многих людей, — и глубоко несчастный человек. Осташевский строил этот многогранный образ на контрастах и добивался высокой убедительности.

Этапной для себя работой Генрих Романо­вич считал роль Мультика в спектакле «Вечер» по пьесе А. Дударева в постановке Бориса Зай- денберга. Вечерний свет жизни неярок, зато он освещает самые сокровенные уголки души. Благодаря ему становится видно, что хорошего совершил человек, пройдя большую часть жизненного пути, что он оставит потом­кам. Герой Осташевского прост и мудр. Он любит лю­дей, стремится делать добро, ничего не требуя взамен. И хотя его старость, как ста­рость других односельчан, одинока и жить приходится в основном воспоминаниями, Мультик понимает, что про­жил свою нелегкую жизнь сельского труженика не зря.

Генрих Романович был на редкость спокой­ным, неконфликтным человеком. Однако это вовсе не означало, что у него не было своей точ­ки зрения на те проблемы, которые приходилось решать театру в разные годы. К его мнению при­слушивались, его уважали, им гордились. Свыше сорока лет проработал Осташевский в Одесском украинском театре, который теперь носит имя Василия Василько. Стендаль писал: «Заслугой актера, так же, как и поэта, является душа, спо­
собная постигать». Такой душой обладал Генрих Осташевский. За это его любили многочислен­ные зрители и уважали партнеры по сцене.

Ровно через два месяца после своего вось­мидесятилетия, которое отмечалось в 2001 г., Генрих Романович, как обычно, принимал участие в заседании правления Одесского меж­областного отделения Национального союза театральных деятелей Ук­раины, членом которого был многие годы. После окончания заседания он попросил нескольких че­ловек остаться. Затем от­крыл портфель, достал из него несколько бутылок коньяка и закуску. Кто-то из нас поинтересовался, по какому поводу сабан­туй. Генрих Романович печально улыбнулся и сказал: «Дорогие мои, я уже в таком возрасте, ког­да надо отмечать не только ежегодные дни рождения, но и месяцы жизни».

Очевидно, тогда его терзали какие-то мрач­ные предчувствия. Однако за столом он был, как всегда, весел. Он умел быть лидером засто­лья и в то же время внимательным слушателем. Даже в преклонные годы его ясные глаза были молодыми, а взгляд на редкость выразительным.

После этого эпизода он прожил недолго. Были долгие и мучительные месяцы тяжелой болезни и угасания...

Генриха Романовича Осташевского нет с нами, но жива память о нем.

И будет жить долго, потому что, несмотря на все драма­тические и трагикомичес­кие коллизии нашей жизни, хороших людей и хороших актеров трудно забыть.

***

Слово «звезда» сегодня связывают с популяр­ными артистами кино и эстрады. Но не менее яркими бывают звезды в труппах театров. Ведь их искусство во многом определяет успех спек­такля у зрителей.

Еще не перестав играть в куклы, Галина Будза начала играть в театр. Почему? Наверное, пото­му, что родители любили искусство и передали эту любовь детям. В довоенном Тирасполе рабо­тал Украинский театр. Галя пересмотрела в нем весь репертуар, а некоторые спектакли, особенно «Платон Кречет», по нескольку раз. Конечно, не пропускала ни одного фильма. Любимым был «Цирк» с Любовью Орловой в главной роли. По­мните эпизод, когда героиня поет песенку: «Я из пушки в небо уйду»? Галя решила разыграть его в своем дворе. Ее мать была портнихой. В это вре­мя она как раз закончила шить платье из модного тогда шифона для жены какого-то полковника. Галя приставила лестницу к дереву во дворе, тайком от матери нарядилась в шифоновое платье, по­дол которого волочила по земле, и в окружении восторженной детворы, подражая Орловой, стала подниматься по стремян­ке вверх. Неудачное дви­жение — и юная героиня, запутавшись в платье, па­дает с лестницы. Ушибов она сразу не почувство­вала, зато увидела, что платье из немыслимо дорогого материала разорвано...

Мать не сказала ни слова: придумала какие-то швы, какие-то вытачки — и порванных мест как не бывало. Гале было ужасно стыдно за то, что взяла без спросу чужое платье, за то, что доста­вила маме столько хлопот. Но лицедействовать не пе­рестала. Наоборот, любовь к актерской профессии с каждым годом становилась все сильнее.

Галя училась в хорео­графической школе, при­нимала активное участие в самодеятельности, много читала. Она шла к своей мечте.

В 1940-м умер от туберкулеза отец. Они остались втроем: мать, старший брат Герман и Галя. Жили бедно, но никогда ни на что не жа­ловались. Знали, что помощи ждать неоткуда.

Гале не исполнилось и пятнадцати, когда на­чалась война. Бомбежки, паника, неразбериха. Решили эвакуироваться в Одессу, откуда были родом. Сложили немудреный скарб и отправи­лись на станцию. Там знакомый военный уве­ренно сказал матери: «Не волнуйтесь! Через не­делю будете дома!».

Им всем тогда хотелось верить, что так и бу­дет. По дороге поезд бомбили. Они выбегали из вагона, прятались в кустах. Потом снова про­должали путь.

Приехав в Одессу, поселились на Большом Фонтане в пустом санатории на 14-й станции, там, где теперь санаторий «Черное море». Пер­вые дни здесь было тихо, солнечно. Словно не было никакой войны. И вдруг... Вспоминая об этом, Галина Трофимовна не может сдержать слезы.

Во время авианалета бомба разорвалась в нескольких метрах от них. И мать, и Герман, и она были ране­ны осколками. Мать — тя­жело. Всех троих отвезли в госпиталь, который рас­полагался на Французском бульваре в институте им.

В. Филатова. Мать вскоре скончалась. Брату хоте­ли ампутировать ногу, но Галина не дала. Поверила одному из врачей, который с неуверенностью в голосе согласился «попробовать» спасти ногу без операции.

С каждым днем гос­питаль пустел, раненых эвакуировали в тыл. Пред­ложили эвакуироваться и осиротевшим подросткам.

Но сестра матери, тетя Франя, которая жила на Слободке, решительно воспротивилась: «Куда вы одни, без родителей? Оставайтесь, как-ни­будь переживем».

Бог спас: они должны были эвакуироваться на пароходе «Ленин», как раз тем рейсом, кото­рый оказался для этого судна последним...

Когда наши оставили Одессу, в городе воца­рилась зловещая тишина. Люди старались не выходить на улицу. Ожидание было тягостным. Пугала неизвестность. Еще страшнее стало, когда зазвучала румынская речь. Как оно будет дальше?

Вокруг было горе. Но надо было жить и зарабатывать на жизнь. Галина узнала, что со­бираются открыть детский театр в Театральном переулке, что объявлен конкурс в балет. Она пришла — маленькая, худенькая, но собравшая всю свою волю в кулак — и прошла испытание. Так в пятнадцать лет Галина Будза вышла на профессиональную сцену.

В репертуаре театра были сказки, в которых обязательно участвовал балет. Работали много, но ей эта работа не была в тягость: она ощутила, что нашла себя.

К тому времени Герман уже не жил с ними: он ушел в партизанский отряд, действовавший в Савранских лесах. Как многие одесситы, ока­завшиеся в оккупации, Галя жила ожиданием: когда придут «Наши». Это произошло 10 апреля 1944-го, а 12 апреля она, как и многие другие актеры, была зачислена в труппу Театра юно­го зрителя, возрожденно­го в освобожденной Одес­се. Главным режиссером ТЮЗа стал Н. В. Зайцев, талантливый постанов­щик и великолепный теат­ральный педагог. Именно ему выпало сыграть важ­ную роль в судьбе Галины Будзы.

В театре шла пертурба­ция. Балет решили сокра­тить. Галю приглашали сначала в танцевальную группу военного ансамб­ля, затем — в оперетту. Она согласилась на оперетту (все-таки театр), но тут вмешался Зайцев: «У тебя определенно есть актерское дарование. Ты — наша. Пе­реходи в актерский состав».

Режиссер не ошибся. У невысокой худенькой де­вушки было незаурядное дарование. Кроме прекрасных внешних данных, раскрепощенной пластики, она проявила себя как мыслящая ак­триса. И это сразу проявилось в ролях, которые Галина Трофимовна начала играть в спектак­лях для детей. Редкое амплуа травести требует сложного комплекса актерских качеств. Играть мальчиков и девочек так, чтобы, несмотря на условность, зрители поверили, что перед ними действительно их сверстники или любимые сказочные герои, значит, глубоко проникнуть в психологию персонажей, найти точные крас­ки в создании характеров, «заразить» задором, оптимизмом, быть предельно искренней.

Первой ролью Галины Будзы была Красная Шапочка, и она сыграла ее ярко, темперамент­но, с той эмоциональной отдачей, которая поз­воляет увлечь малышей. Потом были Аленушка, Золушка и еще масса других сказочных героинь.

Во второй половине сороковых Зайцев заду­мал постановку «Ходжи Насреддина», а Галине Будзе поручил роль... задних ножек Ослика. Она смутилась.

— Вот увидишь: твой Ослик будет в центре внимания, — убежденно сказал Николай Ва­сильевич. — Только ты сумеешь пластически выразить этот характер.

И было действительно так. Все появления и уходы Ослика неизменно сопровождались бур­ными аплодисментами.

И все же, несмотря на видимые успехи, Гали­ну часто мучили сомнения: ведь она не получи­ла никакого специального актерского образова­ния. Ее школой был только театр. Двоюродной теткой Галины Трофимовны была известная актриса Дарья Зеркалова. В конце сороковых годов она приехала с театром на гастроли в Одес­су. Галина с восторгом смотрела спектакли с ее участием. Зеркалова побывала в ТЮЗе, увидела двоюродную племянницу на сцене.

-     Приезжай в Москву, я помогу тебе посту­пить в училище Малого театра, — сказала Дарья Васильевна.

В отпуск Галина Трофимовна поехала в сто­лицу, показалась в училище. Вопрос о поступ­лении на учебу был, казалось бы, решен, но...

Когда она поведала о своем намерении Зай­цеву, он задумался и сказал: «Москва — боль­шая, театров много. Добиться успеха в столице очень трудно. Много талантливых людей так и не смогли там реализоваться. А ты уже состоялась, и это — далеко не предел твоих актерских воз­можностей. Я советую тебе остаться в Одессе».

И Галина Будза поверила тому, кого считала своим учителем.

Работы у нее было всегда много, и роли — яркие, интересные. Кроме детских спектаклей, Люсиль в «Мещанине во дворянстве», Барба в инсценировке «Вей, ветерок» по Я. Райнису, Ундертон в «Бане» Маяковского, мадам Кси- диас в «Интервенции» Славина, Галя в «Назаре Стодоле» Шевченко, Липочка в «Своих людях — сочтемся» А. Островского, центральные роли в пьесах В. Розова «В добрый час» и «Ее друзья», мадам Бонасье в «Трех мушкетерах» Дюма... Критики неизменно отмечали высокую испол­нительскую культуру, возрастающее от роли к роли мастерство актрисы.

Вот уже более полувека прошло с тех пор, как сменила Галина Трофимовна фамилию Будза на фамилию Осташевская, став женой своего кол­леги и партнера Генриха Осташевского, который начинал в ТЮЗе, а затем перешел в Украинский театр им. В. Василько. Они были не просто суп­ругами, а единомышленниками, для которых сцена — святое место. К сожалению, Генриха Романовича уже нет с нами.

Галина Трофимовна сыграла в Одесском ТЮЗе свыше двухсот ролей. Цифра — рекорд­ная. Но дело, конечно, не в количестве, а в их качестве. Ее последней работой в театре стала главная роль в спектакле «Дорогая Памела».

В одном из интервью, которое мне дове­лось взять у Галины Трофимовны, она сказала: «В каждом театре спектакль — это урок добра, в ТЮЗе — урок добра вдвойне. Если мы не научим детей и подростков быть чуткими, человечны­ми, искренними, если не сумеем воспитать их порядочными, бескомпромиссными, мысля­щими и сострадающими чуткому горю людьми, у нас не будет будущего». В этом ее духовное завещание.

Одессу справедливо считают городом зна­чимых театральных и музыкальных традиций. Однако до сих здесь нет музея, который бы зани­мался их изучением и популяризацией. Со вре­менем исчезают бесценные документы, на основе которых можно было бы создавать интересные экспозиции, рассказывающие о ярком прошлом одесских театров, филармонии, консерватории. Создание такого музея — долг одесситов пред теми, кто своим творчеством обусловил общена­циональную и мировую славу Одессы как круп­нейшего культурного центра страны.